Ольга Красько (30) рассказала об эротических сценах с Виторганом, о том, как она осваивала дамское седло, и почему чуть не зарезала молодого актера.
- Ольга, Максим Виторган рассказывал в интервью, какая у вас с ним была мучительная эротическая сцена в мелодраме «Маша и море». Домик в Балаклаве, крохотная комнатенка, кровать, жуткая духота и куча людей вокруг, снимающих кино и мешающих ему сосредоточиться…
- Да? Мучительная? Ну, во-первых, эротическая сцена прошла мимо меня, я в ней не снималась: отдувалась дублерша. Но те съемки все равно вспоминаю с удовольствием. Моей дочке Олесе было тогда восемь месяцев, я ее потащила с собой. Балаклава – не место для курортного отдыха - там расположена военная база, нет никакого пляжа. Но режиссер нашел прелестное местечко – красивый белый шатер, на высокой горе, где мы снимались. И с Максом Виторганом было работать очень весело.
- Я прекрасно помню этот фильм. Вы такая хрупкая, нежная, а Максим – огромный, неуклюжий… Разве в жизни такие пары случаются?
- Мне было комфортно, что Макс большой, а я хрупкая. По-моему, обычно такие люди и состыковываются в жизни. И еще у наших героев была одна общая черта: оба большие жизнелюбы. У обоих такое животное, настоящее начало…
- В фильме Станислава Говорухина «В стиле jazz», где вы играете одну из главных ролей, герой-мужчина нравится женщинам всех возрастов. Как вы думаете, какими качествами должен обладать мужчина в реальной жизни, чтобы нравиться всем женщинам? Какие мужские недостатки вы категорически не приемлете?
- Я не люблю как раз таких мужчин, которые красуются, хотят понравиться всем. Мужчина не должен хотеть всем нравиться. Особенно самолюбование распространено, увы, среди актеров. Они в силу своей профессии должны все время наблюдать за собой, любоваться собой…
- …поэтому многие наши актрисы сейчас выходят замуж за бизнесменов, а не за своих коллег по съемочной площадке?
- Да, бизнесмены кажутся им более надежными. Но я, честно говоря, такими категориями мужчин не мерю. Когда я встречаю кого-то, то либо что-то случается между нами, и мне этот человек становится интересен, либо не случается. Наверное, это может быть человек любой профессии, но лучше не актер.
- Ольга, вы «проснулись знаменитой» после роли Варвары Суворовой в сериале «Турецкий гамбит». Чему пришлось специально учиться для этих исторических (в прямом и переносном смысле) съемок?
- Когда снимаешься в историческом фильме, важно знать множество вещей: как женщины того времени говорили, носили одежду, красились и так далее. Впрочем, у нас в Школе-студии МХАТ учат правилам этикета разных эпох, но на подобных съемках ты, скорее, действуешь по ощущениям. Скажем, в платье позапрошлого века сложно сильно наклониться или просто сесть, потому что тебя держит корсет. Как-то выкручиваешься, приспосабливаешься. Или в «Турецком гамбите» мне пришлось скакать в дамском седле. В то время считалось, что женщинам ехать на лошади в «позе наездника» неприлично. И вот я довольно долгое время обучалась этому навыку – управлять лошадью, когда обе твои ноги, грубо говоря, свешены на один бок и нет обычного равновесия. Впрочем, если ты понимаешь, как вообще сидеть в седле, поймешь, как сидеть и в дамском…Кстати, моя дочка Олеся очень интересовалась этим вопросом. Она ходит в пони-клуб и смотрит много фильмов про принцесс. Так вот, однажды она спросила меня: как же принцессы скачут на лошадях в таких пышных платьях? И я ей рассказала, как это было со мной на «Турецком гамбите».
- А дочка вообще понимает, чем вы занимаетесь, что ее мама – известная актриса?
- Олесе всего пять лет и у нее свое ощущение и понимание того, чем мама занимается. Вот смотрели мы вместе один фильм. Там моя героиня заходит домой, в свою квартиру. И Олеся говорит: «Мама, ты домой зашла? Значит, сейчас и меня покажут?»
- То есть, она воспринимает вашу работу в кино как некое своеобразное «хоум видео»?
- Что-то вроде того. Но в этом году Олеся впервые была у меня на спектакле, смотрела, как зритель аплодирует, дарит маме цветы. Для нее удивительно, когда мы заходим в магазин, и ко мне кто-то подбегает, благодарит, просит автограф.
- Вы учились в мастерской Олега Табакова. Чему вас научил мэтр?
- Один очень важный урок Олега Павловича я запомнила на всю жизнь. Когда были показы самостоятельных отрывков в институте, Табаков сказал: «Никогда ни у кого не спрашивайте: «Ну, как?» В смысле оценки своей работы.
- Это почему же? Все актеры хотят, чтобы их похвалили!
- Но ты не можешь угодить всем. Актерская профессия – не пирожное. Хотя даже пирожное – вот, скажем, тирамису – каждый повар приготовит по-своему. И каждый ему будет советовать: ты лучше добавь вот этот ингредиент, или этот. Есть у тебя учитель, который чему-то учит, и есть ты. Как правило, ты сам лучше знаешь, что у тебя действительно получается, а что нет. Но и учитель тебе может в какой-то форме сказать: мол, это не все, что ты можешь на сегодняшний день. И это два единственно правильных судьи – учитель и ты сам.
- А были у вас какие-нибудь роли, за которые вас сильно, убийственно критиковали?
- Ну, знаете, мне и за «Турецкий гамбит» досталось! Например, Виталием Вульфом, царство ему небесное, я была просто повержена, раскритикована… Не знаю, каждый имеет право на свое мнение, свою точку зрения, я совершенно нормально к этому отношусь. Но, скажу вам честно, я вообще перестала как-то относиться к критике. Повторяю, есть я, режиссер и мой учитель. Все остальные имеют право на свое мнение, но оно ни в коем случае меня не касается.
- Где вы в последнее время снимались?
- Только что закончились съемки сериала про будни института Склифософского. Я играю заместителя главврача по хирургии, такого серьезного практикующего хирурга. В картине много сцен в операционной. Ситуация такая. Лежит на столе живой человек, актер, а на нем - силиконовое тело, в котором разрез, внутренности, тряпочки красные. Короче, имитация. И мы там с умным видом ковыряемся, со всеми нужными инструментами, пинцетиками, зажимчиками. И общаемся между собой.
И вот в какой-то момент репетировали очередную сцену во время операции, говорили какие-то сложные профессиональные вещи – там ведь такие сумасшедшие термины встречаются, язык сломаешь! И я отвлеклась в этом общении и не заметила, как убрали силиконовое тело, а под ним же - живой человек. Но я по инерции продолжаю пилить по живому - ножичком, пинцетиком! И тут актер-пациент, который уже заснул почти, как заорет: «Э-э-э, вы что творите?! Поосторожней там!» В общем, чуть не зарезала молодого парня… Знаете, эти съемки многое мне дали. После того, как я побывала в реальном Склифе, в так называемом шоковом зале, мне кажется, я больше ничего не боюсь.
- Что, прямо совсем ничего? Ни высоты, ни глубины морской?
- Высоты не боюсь точно. У меня все детство прошло в горах, в школе много ходила в походы, была в очень сложных и опасных ситуациях. Глубины тоже не боюсь, более того, недавно погружалась с аквалангом в Красном море. Не могу сказать, что мне это сильно понравилось, мне гораздо интересней плавать просто с ластами и маской – там больше свободы. Но глубина меня теперь нисколько не страшит.
Ссылка на источник: Ольга Красько рассказала Папарацци о мучительных постельных сценах и прочих радостях кино